Основная информация
Площадь Оперы и проспект того же названия представляют собой архитектурный ансамбль, созданный во второй половине прошлого столетия – в период, когда классическая архитектура уже выдохлась и ушла в прошлое, а до начала «Прекрасной эпохи» оставалась ещё добрая четверть века. Период этот во всей европейской архитектуре был временем подспудного накопления сил, и потому выразился в постройке сравнительно удобных, но «лица не имеющих» зданий.
Полная несогласованность между конструкцией здания и его и украшением ведёт к тому, что внешние детали постройки, её облик, никоим образом не вытекают логически из функциональной цели. Так по виду фасадов большинства таких зданий почти никогда нельзя представить себе, как расположены помещения внутри, где главные из них и т. п. Проще говоря – нет связи между внешностью здания и его планировкой. Этот произвол архитектора способствует, как правило, той кажущейся свободе (на деле хаотичности и необязательности), которая получила в истории архитектуры нелестную кличку «эклектизм».
Это был период строительства огромного количества безликих доходных домов. В то же время – нередки были постройки, стилизованные под Восток, под Египет, под классицизм – неважно под что, но всегда «п о д». Нередко пышность в оформлении фасадов и интерьеров доходила до прямой безвкусицы.
С другой стороны, именно тогда возникло множество интересных чисто инженерных решений, сделавших это время не столько временем архитектуры, сколько временем строительства. В это время возникают бульвар Капуцинов, проспект Оперы и несколько соседних проспектов, заполненных зданиями даже роскошными по тому времени, но лишенными какого бы то ни было стиля. Эта эклектика в соединении с грандиозностью градостроительных решений, размахом проспектов и внушавшей современникам уважение многоэтажностью и основательностью и получила в Париже название «Османовский урбанизм» (по имени тогдашнего префекта барона Османа), или же «стиль Наполеона III». Здесь же появилось и первое в мире электрическое освещение улиц – осветили прилегающую к театру часть проспекта Оперы и площадь (1878 г.)
Впоследствии, в 30-х годах ХХ столетия, мы видим сходный (не по виду, а по роли в истории) период – он известен под именем конструктивизма, с той разницей, что теперь уже строительство вовсе не претендовало ни на какую «архитектурность» – от архитектуры осталось лишь освоение пространства, как деловой след того, что некогда считалось ансамблевостью. Но конструктивизм всёже вернул постройкам функциональность, напрочь уничтоженную в период эклектики.
Центром всего района, естественно, является сам оперный театр.
В 1861 году был объявлен конкурс на проект нового здания Оперы. Победителем конкурса, в котором участвовали чуть ли не две сотни архитекторов, стал молодой архитектор Шарль Гарнье, что само по себе никак не вызвало одобрения императора и особенно императрицы Евгении. Она спросила архитектора:
- Что это за стиль? Ни античный, ни Людовика XIV…
- Нет, мадам, – ответил находчивый Гарнье, – те стили были и прошли, а это – стиль Наполеона Третьего, так на что же Вы жалуетесь?
- Да не волнуйтесь, молодой человек, – поневоле пробормотал император, – она просто ничего не понимает! Так Гарнье и выиграл этот конкурс.
Но его Опера действительно стала неким символом эпохи «императора-племянника»: тяжеловесность, перегруженность фасадов, обилие позолоты… В общем, некое огрублённое подражание началу XVIII века, заслужившее позднее не слишком лестное прозвище «пересоленного барокко», или «купеческой эклектики» – вот что такое стиль Наполеона III.
В России чуть позднее (эклектика и доходные дома времени Александра Третьего, т.е. 80-е годы) – был такой же точно упадок архитектуры и начало расцвета инженерно-строительного дела.
Первый камень в здание Оперы был положен 21 июля 1862 г. Но на этом месте когда-то проходил рукав Сены, от которого осталась подземная старица. Поэтому прежде чем строить, пришлось отводить из этой обнаруженной старицы грунтовые воды, так что ещё восемь месяцев тут работал десяток самых мощных по тем временам паровых насосов…
Во время осады Парижа прусскими войсками в 1870 г. недостроенный зрительный зал служил складом продовольствия, а в дни Коммуны версальцы стреляли из окон и дверей здания по баррикадам коммунаров.
Закончено строительство театра было только в 1875 г. Постепенно открылись все скрытые недостатки работы Гарнье. Театр, самый большой в мире по площади, да и самый высокий во всей Европе, вмещает только 2131 зрителя. (Для сравнения – почти вдвое меньший по площади театр Шатле имеет около трех тысяч шестисот мест).
Правда, кроме роскошных фойе, в здании Оперы много места занимают гигантские лестничные площадки, залы для репетиций, библиотека. Но расчет Гарнье был на то, что Опера – не столько театр, сколько место для пышных церемониалов, столь частых при Второй Империи.
По четырем фасадам этого кубического здания размещено более семи десятков скульптур.
Внутри на парадной лестнице, отдалённо напоминающей нечто в стиле сильно утяжелённого рококо, – статуи Глюка, Генделя, Рамо и Люлли. Самое, видимо, интересное из внутренних помещений – Большое фойе с мозаичными сводами работы Сальватти. И наконец зрительный зал, как полагалось тогда, красный с золотом – образец интерьера времени Второй Империи. Все пять ярусов отделаны крайне пышно, но не слишком удобны: четверть мест такова, что с них сцена видна далеко не полностью.
Самой большой достопримечательностью зала стал, однако, никакого отношения к той эпохе не имеющий плафон Марка Шагала, выполненный в 1964 году. В композиции плафона соединены мотивы девяти всемирно знаменитых опер и балетов: «Волшебной флейты» Моцарта, «Тристана и Изольды» Вагнера, «Ромео и Джульетты» Берлиоза, «Пелея и Мелисанды» Дебюсси, «Дафниса и Хлои» Равеля, «Жар-Птицы» Стравинского, «Лебединого озера» Чайковского, «Жизели» Адама и «Бориса Годунова» Мусоргского.